В генах армянин, в сердце белорус. Арамаису Миракяну 21 год. У парня детский церебральный паралич. Однако диагноз и юный возраст не мешают ему вести активный образ жизни. Писать рассказы, учиться на веб-журналиста и заниматься в Школе молодого писателя, переводить с украинского языка, параллельно изучать польский и сербский языки, а также воспитывать трехлетнюю дочь Николину. О неиссякаемой жизненной и творческой энергии в пример людям, не имеющим физических ограничений, – в интервью нашего корреспондента.

Первый социальный капитал

– Родился 23 августа 1995 года в Минске. Учился в 86-й школе. С первого по одиннадцатый классы обучался на дому. Друзей всегда было много. Я просто выходил во двор, а дальше они меня сами находили.

Как ни странно, очень любил играть в футбол. Это было удивительно: вначале все смотрели косо. Потом поняли, что идеальная позиция для меня – это стоять на воротах. Так я наработал свой первый социальный капитал. Сейчас сложно понять, как у меня это получалось. Но с уверенностью скажу: выигрывали часто. Потому что руки у меня сильнее ног. Просек эту фишку и понял, как надо действовать. Я был неудобным игроком для соперников: делал руками то, что другие не могли ногами.

В школе любил историю. Мне везло на учителей. Учиться на дому гораздо тяжелее, чем в коллективе. Списывать я так и не научился. Даже за 4 года учебы в университете. У меня очень плохое зрение, и это заметно. Но обошелся и без списывания. Быстро понял, что я гуманитарий. Это семейное.

История семьи

Отец родился в Армении. В 1988 году там случилось сильное землетрясение, в родном городе погибло 20 тысяч человек. Он потерял под руинами всех своих одноклассников и чудом спасся сам. В 1993-м приехал в Минск. Тут его встретил брат, к тому же были и знакомые.

– Ни отец, ни брат не планировали оставаться в Беларуси. Но один за другим они нашли своих будущих жен. В 1995-м появился я. В 2000-м родители развелись. Живут раздельно.

Маис живет с матерью и бабушкой. С отцом он поддерживает отношения, постоянно видятся. Сам развод тогда еще 5-летний мальчишка воспринял достаточно уравновешенно: как есть, так есть, и тут ничего не изменить. Ему хватало общения с матерью и бабушкой.

На пути к журналистике

– Я выбирал между несколькими специальностями: история, филология, юриспруденция и журналистика. Юридический факультет отпал сам собой: сходил на День открытых дверей и понял, что это не мое.

С 12 лет пытался что-то писать, в основном это были рассказы. Недавно перечитал один, который написал в тринадцать лет. Просмеялся целый день. Решил попробовать себя в журналистике. Мне было всегда интересно то, что труднее, особенно если говорили: «О, это у тебя точно не получится». А родители сказали, что примут любой выбор, а профессия журналиста очень даже достойная.

У меня ни разу не было сомнений на подготовительных курсах (в Институте журналистики БГУ, – прим. авт.), что это не для меня. Не возникало желание бросить дело. Хотя в моей группе изначально было 10 человек, а по итогу осталось лишь трое.

Внутренние экзамены дались тяжело. За сочинение я получил четверку. И шел после оглашения результатов, будто в состоянии нокаута. Но на устном экзамене повезло – там получил 8. И мне хватило баллов для поступления на бюджет. Этот этап в моей жизни был поворотным. Ведь всегда есть страх: а что, если это не мое?

С централизованным тестированием была отдельная история. Из-за спастики пальцев рук не мог сдавать ЦТ на общем основании. Поэтому мы (с родителями, – прим. авт.) собирали долго какие-то бумаги и справки. Сдавал абсолютно такое же ЦТ, что и остальные, но проверял его не компьютер, а человек. Набрал 70 баллов по русскому языку и 90 по истории Беларуси. Репетиторов не было. Ходил на курсы при БГУ по русскому, к истории готовился сам. Но тут стоит упомянуть врачей. Они не были благосклонны ко мне. Был некий перечень разрешенных специальностей. Я спросил, кем же могу работать по нему. К примеру, лифтер, консьерж – назвали врачи. Я пригрозил, что в случае запрета поступать куда хочу я буду жаловаться. Ведь это нарушение права гражданина на образование. Врачи взяли тайм-аут на две недели. «Мы тебе не разрешаем поступать на международную журналистику, это связано с разъездами и командировками».

В итоге учусь на специальности «веб-журналистика».

Семейная жизнь

– С женой мы познакомились по интернету. Мне тогда было 17 лет. Потом взяли друг друга «на слабо». Она из Кировской области (Россия, – прим. авт.), за полторы тысячи километров от Минска. Приехала. Мы прожили в хостеле почти неделю. Она еще несколько раз приезжала, и я ездил к ней. И вот мы решили пожениться. Самые лучшие вещи в нашей жизни всегда происходят неожиданно. Стал молодым отцом. Правда, у этой истории получился грустный конец. Мы расстались. Но с ребенком я вижусь.

Творчество

– Моя подруга училась в школе молодого писателя при Союзе белорусских писателей. Показал ей несколько своих рассказов, и она посоветовала развивать свои творческие способности. Проходил в это время республиканский конкурс «БрамаМар». Я поучаствовал и стал финалистом. Пришло осознание того, что мои произведения чего-то стоят. Подался в Школу молодого писателя. Был конкурсный отбор: на двадцать мест подали заявки сто человек. Но я оказался в числе счастливчиков.

Занял третье место в конкурсе переводов с украинского языка «Зразумець Украiну», который проводился при поддержке книжного магазина «Логвинов».

Мне перестало хватать русской и белорусской литературы, и я решил расширить свои горизонты. Теперь читаю по-польски, сербски, украински.

Белорусский язык и литература, по ощущениям, были всегда со мной. Любимый писатель – Владимир Короткевич. Люблю историческую тематику. «Каласы пад сярпом тваім», «Чорны замак Альшанскі», «Хрыстос прызямліўся ў Гародні» – все это очень белорусское и очень мое.

С польским языком вышла забавная история. Я всегда очень любил Бродского. Бродский любил Милоша (Чеслав Милош – польский поэт, переводчик, эссеист. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1980 года, праведник мира, – прим. авт.). Мне стало интересно, кто такой Милош, стал читать переводы его книг. Не удовлетворился и погрузился в польский язык, чтобы читать его в оригинале.

С сербским языком мне помогла любовь к Евровидению. Мне всегда нравился этот конкурс, следил за ним. Там выступают в том числе певцы из Сербии, Македонии. Понимаете, когда знаешь сербский язык, нет проблем с хорватским, македонским. Ты открываешь для себя 4 языка в придачу: боснийский, хорватский, македонский и то, что пытаются сделать из черногорского языка.

Евровидение

– Я в восторге от группы «Navi». Для меня важно, что белорусская культура будет популяризироваться. Мы должны работать, в первую очередь, на самих себя. А общий итог не такой и значимый. Даже если ребята останутся в полуфинале, желаю им удачи. Но верю, что в финал у них выйти получится.

О будущем

– Мне бы хотелось издать свою книгу рассказов. На каком она будет языке, не так уж существенно. Русский – язык с более жесткой системой, а белорусский позволяет допускать вольности. Радует, что развивается наша литература. Чего стоят Андрусь Горват, Настя Кудасова!

Безбарьерная среда

– В Беларуси не все адаптировано. Мне иногда не хватает тех же перил, например, возле Национального художественного музея. Я не представляю, как у нас люди передвигаются на инвалидных колясках. Как у них это получается? В магазинах, университете проблем особо не испытываю – всегда можно ухватиться за что-либо. Белорусы относятся к людям с инвалидностью хуже, чем хотелось бы. Потому что иногда начинают неприкрыто таращиться и спрашивать: «А что это у него?»

Елена БИРЮКОВА, фото автора, vmeste.by