Я всматриваюсь в изображения, лица этих людей. Они выглядят несовременно на мой первый взгляд. Но узнаю их через одного. И в конечном итоге, знаю их всех. Ситцевые платья в цветочек, советские кухни, наивные паттерны ковров и тюли, плюшевые игрушки, полевые цветы в руках… Насколько они театральны? Автор вовлекает нас в свою игру в воспоминания, создавая эту умелую стилизацию, раскладывая перед нами свой придуманный архив? Или они все также являются предметами нашего времени, документом нашего непростого настоящего? Через образы, интерьеры, детали, автор продолжает плести паутину времени, запутывая нас все больше. За видимой очевидной тишиной проекта возникает неожиданный момент: это фотография конфликта, существующего на многих уровнях. Именно он делает эту фотографию притягательной и сложной.
Однако главный, невидимый зрителю, конфликт этого проекта и каждого портрета в отдельности возникает в процессе создания фотографии. Фотограф – не столько в человеке портретируемом, сколько в себе, и не скрывает этого в текстах и дневниках. Он погружен в собственные переживания и ощущения, находится в поиске собственного идеала – человека, образа, изображения. Он управляет композицией, наполняет кадр знаками и символами из своего детства, из “того” прошлого, прописывает коды, понятные не только ему, но и всем нам. Ему кажется, что он создает свой мир, играет в свой театр. Именно в этой точке возникает конфликт между желанием автора “казаться” и инструментом фотографа, между мифом автора и натурализмом фотографии. И к моей радости, автор эту битву проигрывает. Каждая фотография этого проекта, это, прежде, всего взгляд на Человека. Не осознавая или же осознавая, но отрицая это, Александр Веледимович создал прекрасную типологию, портрет своего поколения, людей, которые ему интересны, одним из которых он был или до сих пор является сам.