На этой неделе с рабочим визитом в Беларуси находится член британской королевской семьи, кузен королевы Елизаветы II принц Майкл Кентский. И поскольку принцы не так уж часто жалуют нашу страну высочайшим вниманием, мы решили отобрать несколько must-see мест, которые белорусы просто обязаны показать высокому британскому гостю. Или как минимум рассказать ему о них.
Национальная библиотека
Помимо того, что циклопический ромбокубооктаэдр и без того является одним из символов нашей столицы, внимание жителя Туманного Альбиона обязательно следует обратить на памятник Франциску Скорине у подножия библиотеки.
По утверждению профессора Адама Мальдиса, восточнославянский «першадрукар» был не таким уж пионером книгопечатания. Первую книгу на четверть столетия раньше Скорины напечатал другой наш земляк – Ян-литвин (или Джон оф Летоу, как его называли в дальних краях), открывший еще в 1480 году типографию в лондонском Сити. Это случилось всего через три года, после того как Уильям Кекстон основал в Вестминстерской богадельне первую на Британских островах печатную мастерскую. Увы, информация о дате и месте рождения Яна-литвина отсутствует, но некоторые исследователи полагают, что это могли быть полоцкие земли, а типографским мастерством он овладевал в Италии. В Лондоне соотечественник и предшественник Скорины издал несколько книг по юриспруденции, а затем, как считается, уехал в Краков, где помогал основателю славянского книгопечатания кириллическим шрифтом Швайпольту Фиолю.
Минская ратуша
Ежели вы – британский принц, и тем более бывший военный разведчик, как Майкл Кентский, то уж точно обязаны чтить английскую приключенческую литературу, одним из столпов которой является сэр Артур Конан Дойл. Но далеко не каждый принц знает, что в одном из своих лучших произведений мастер детектива описывал… Минск! Речь идет о цикле рассказов «Приключения бригадира Жерара», некогда сравнимом по популярности с книгами того же автора о Шерлоке Холмсе. По сюжету, Этьен Жерар – бравый кавалерийский офицер наполеоновской армии – отправляется в Минск в поисках провизии для отступающих французских солдат, которые уже «с аппетитом поглядывали на лошадей и музыкантов». Русский перебежчик сообщил, что в городской ратуше хранятся большие запасы зерна, однако, добравшись до нее, Жерар вместе со своим отрядом попал в засаду…
Любопытно, что Конан Дойл, никогда не бывавший в наших краях, представлял себе Минск целиком православным городом, «над которым во множестве сверкали купола церквей», тогда как на самом деле в Минске образца 1812 года (бывшему к тому времени «русским» менее двадцати лет) еще не было ни одной золоченой «луковицы» над храмами. Так или иначе, рассказ Конан Дойла о трагедии, постигшей французов в Минске, стал аллегорией всей неудавшейся наполеоновской кампании.
Дом масонов
Принц Майкл Кентский, как известно, принимает активное участие в британском масонстве. Если верить Википедии, он является великим мастером «Великой ложи мастеров масонов метки», а также провинциальным великим мастером Провинциальной великой ложи Миддлсекса (уфф!). Так что, как говорится, грех такому человеку не заглянуть в расположенный в нескольких сотнях метров от минской ратуши Дом масонов (ныне Музей истории театральной и музыкальной культуры).
В начале ХIХ столетия в этом здании собирались члены минской масонской ложи «Северный факел», членами которой были минский вице-губернатор Каминский и будущий декабрист Никита Муравьев. По преданию, изначально Дом масонов не имел окон. Со стороны все выглядело так, будто за стеклом висят плотные занавески, однако ниши за портьерами были замурованы, чтобы никто не проник в тайны масонских собраний. В 1822 году, когда императорским указом деятельность «вольных каменщиков» на территории Российской империи была запрещена, имущество минского братства сожгли на Ляховском пустыре, в районе нынешнего стадиона «Динамо», но властям еще долго мерещились масонские заговоры…
Озеро Селява
Расположенное на северо-востоке Минской области, в Крупском районе, озеро имеет длину 15 км и максимальную ширину – 3 км. Где-то в его глубинах, если верить местным жителям, лежит целых четыре тонны (!) чистого золота, которые 74 года назад должны были оказаться в Великобритании.
Дело в том, что в августе 1942 года над Селявой был сбит фашистами советский бомбардировщик дальнего действия Пе-8, перевозивший на Туманный Альбион золото. Это была предоплата за поставляемую британцами в СССР боевую технику. Впрочем, в легенде явно содержится преувеличение, ведь грузоподъемность «Пешки» – 2 тонны, а значит, для заявленного количества золота в озере должно было оказаться минимум два бомбардировщика. Или крейсер Его Величества «Эдинбург» с 5,5 тонны советского золота, уплаченного за поставки по ленд-лизу, – его настигли немецкие торпеды в Баренцевом море в апреле того же 1942-го.
Гомельский дворцово-парковый ансамбль
Самый белорусский из всех английских архитекторов (или же самый английский из белорусских, как хотите) – Джон Кларк. С 1800 по 1826 год он жил и работал в Гомеле и приложил руку к созданию главного городского шедевра – дворцово-паркового ансамбля на берегу Сожа.
Кларк прибыл в Гомель по приглашению будущего канцлера Российской империи Николая Румянцева, чтобы «обрамить» центральную часть построенного несколькими годами ранее дворца двумя двухэтажными флигелями. По проекту британского зодчего в 1809–1819 гг. неподалеку был возведен грандиозный Петро-Павловский собор, ставший в 1826-м местом погребения графа Румянцева. В 1819-м на центральной улице Гомеля открыла свои двери также построенная Кларком первая в империи ланкастерская школа. В основе ланкастерской системы образования, возникшей в Великобритании, лежал метод взаимного обучения, при котором лучшие учащиеся привлекались к преподаванию младшим. Первыми учениками гомельской школы стали 50 сирот из владений Николая Румянцева, а наставничал здесь молодой английский специалист Джеймс Артур Герд.
По чертежам Джона Кларка в 1805–1817 гг. в деревне Волотове (давно вошедшей в состав Гомеля) на месте старого деревянного храма была построена каменная Николаевская церковь в классическом стиле. Говорят, Румянцев, находившийся под влиянием европейского романтизма, поручил ее строительство именно Кларку, так как считал, что английский мастер лучше других сможет вписать церквушку, видную из окон графского дворца, в окрестные живописные пейзажи.
