Путешествуя по страницам нового романа Виктора Мартиновича «Озеро радости» меня не покидало чувство, будто я смотрюсь в зеркало. А отражение показывает мне все то, в чем боюсь признаться даже себе самой.
О чем книга? Книга о нас. На мой взгляд, главная героиня – образ собирательный, альтер-эго беларусов, если позволите.

Автор рассказывает историю девочки Яси, дочери очень влиятельного и богатого человека. Её мать умирает рано, а отец, обзаведшись новой пассией – теткой Таней – игнорирует дочь, стараясь не упустить возможность отправить её «из глаз долой, из сердца вон». Так Яся еще ребенком попадает в санаторий-интернат, а после окончания факультета журналистики ее отправляют по распределению в городок Малмыги. Позже она сбежит от распределения в Москву, а от Москвы с её развратностью и безразличностью – в Вильнюс, малую родину всех беларусов. Но при всей трагичности и запутанности своей судьбы, Ясю не покидает чувство, что создана она, чтобы помогать, “жалеть тех, кого больше некому жалеть”. Она не знает одного: беларуская действительность таких пережёвывет и выплевывет.

«Няма ўпэўненасці і ў тым, што ўсе, каго яна збіралася бараніць, хочуць быць выратаванымі: літаральна кожны бяздольны навокал паспеў купіць нямецкі корч, паставіць шклопакеты на кухні і адкласці на летні адпачынак у Анталіі».

В “Озере радости” есть что-то от каждый книги, написанной автором. Здесь действия разворачиваются в тоталитарной стране, описанной в “Паранойе”, перетекают в беларускую глубинку с ее ограниченностью, так ярко демонстрируемой автором в “Сфагнуме”. Даже утопичность “Мовы” – и та здесь присутствует.

От книги веет безысходностью. Ведь если задуматься: большинство из нас, окончив университеты, смотрело на открывшиеся горизонты глазами, полным надежд. Но едва соприкоснувшись со своей первой работой, получив зарплату и просчитав затраты на месяц, позволил надеждам совершить суицид. Теперь мы не мечтаем о несбыточном. В наших мечтах – наладить быт, обзавестись семьей, чтоб как у людей всё. Мы сами не замечаем, как наши мечты постепенно сводятся к покупке иномарки и отдыху в Турции. Окрыленность прошла, осталась приземленность, покрытая тонким слоем канцеляризмов. Герценовское “Кто виноват?” и Чернышевское “Что делать?” крутится на языке.

«Яся слухае ўсе гэта і пачынае падазраваць, што трапіла ў задушлівы вытворчы раман з часопіса “Знамя” гадоў гэтак 80-х <…> Яе дзівіць не столькі той факт, што ўсё гэта паўтараецца праз дваццаць гадоў пасля краху сістэмы, выбудаванай стылістычна на ўсіх гэтых “стажах”, “стаўках” і “ідэалогіях”, як тое, што дарослыя, энергічныя людзі з бляскам у вачах свядома нацягваюць на сябе менавіта гэтую лексіку, яўна атрымліваючы асалоду ад вымаўлення вывуджаных з нафталінавай скрыні з Леніным слоўі»

Один из самых ярких и сильных образов романа – дерево желаний, на стволе которого жители маленького провинциального городка Малмыги нацарапывают и вырисовывают самое сокровенное. Читая надписи, можно ясно представить себе срез общества, где прагматика постепенно вытесняет романтику.

«Тут ёсць нават не просьбы – распараджэнні: “Фальксваген Джэта, рухавічок дызель не меньш за два” <…> Напісана кранальная: “Жадаю, каб дзеда не памёр учора” і прагматычнае “Заплачу за Шэнген на два гады».

Чего Мартиновичу не отнимать – так это здорового чувства иронии. И это единственное, что смягчает удары автора по болевым точкам. Ведь насмехаясь над героями, ты все еще надеешься, что в тексте расказываются истории абстрактных людей, над ними можно смеяться, ведь это не про нас.

«Сама Валянціна ганарыцца, што п’е, але ейныя бровы заўседы даведзеныя да стану акуратная нітачкі, падфaрбаванай чорным алоўкам, а на пазногцях залацістай фарбай па ванільна-ружовым намаляваныя кветачкі».

Роман пропитан деталями, которые делают книгу настолько кинематографичной, что переходя от главы к главе, в голове невольно сменяются кадры и звучат перебивки.

***

«А вось радасці – чыстай радасці, такой, якая мусіць быць ў дзяцінстве – тут няма нават ў дзяцей»

После прочтения книги поняла одно: Мартинович жесток. При всей своей интеллегентности, он настолько жесток, что готов словами загонять иголки под ногти и пытать читателя реальностью, рассказывая историю, в которой каждый находит себя.