Тое, як у канцы жніўня мінулага года звальнялі галоўнага дырыжора Вялікага тэатра, вядомага беларускага маэстра Вячаслава Іванавіча Чарнуха-Воліча, запомнілі многія. Ён прабыў на гэтай высокай пазіцыі ўсяго два дні! А потым раптам прыйшоў загад ... Народная Воля нагадвае, што праз паўгода такім жа чынам звольнілі галоўнага рэжысёра Вялікага тэатра — Маргарыту Нікалоўну Ізворска-Елізар’еву (дарэчы, яна чалавек даволі кансерватыўных поглядаў). Ёй быў адведзены ў якасці кіраўніка наогул адзін дзень. Рэкорд!
То есть Министерство культуры, с которым, естественно, и первое, и второе назначения были заранее тщательно согласованы, не имеет, оказывается, в нашем государстве никаких юридических прав, никакого авторитета, ни капельки веса и значения. А кто имеет? Риторический вопрос. Как бы то ни было, личные истории белорусских деятелей культуры (как и выдающихся врачей, дипломатов, талантливых учителей) очень показательны. Впрочем, говорят белорусы, до поры жбан воду носит.
Вячеслав Чернухо-Волич работает теперь главным дирижером Одесского театра оперы и балета — талантливый музыкант не остался без работы. А про свой исход из родного Большого театра он давно обещал рассказать со всеми подробностями.
— Насколько помню, в августе прошлого года вы были Одессе, болели ковидом и вдруг получили сообщение о назначении на пост главного дирижера белорусского Большого, так?
— Вы же понимаете, никаких «вдруг» в таких ситуациях не бывает, я заранее дал согласие на эту должность. И не предвидел никаких сложностей, напротив, как только позволило здоровье, помчался в Минск. Хотя тут же снова слег на больничную койку, на этот раз с двусторонней пневмонией — привет от ковида. И лечился потом почти месяц. Поэтому на сборе труппы Большого театра 23 августа не присутствовал, свое приветствие как главный дирижер послал в виде письма. А с художественным руководителем театра Валентином Николаевичем Елизарьевым всё это время очень активно работал в режиме телефонной связи.
— Намечалась же скорая премьера новой редакции балета «Щелкунчик», в которой вы были дирижером-постановщиком?
— Верно, и не только. Мы уже и следующую премьеру наметили — оперу Владимира Солтана «Дикая охота короля Стаха». Но на следующий день после открытия сезона и моего официального назначения дирекция предложила мне покинуть эту должность. Я спросил: «Какое противоправное действие я совершил?» — «Такое же, как и Латушко», — ответили мне достаточно туманно. Что ж, я действительно написал несколько возмущенных постов в «Фэйсбуке» о политическом положении в стране после выборов. А также поддержал мужественных актеров Купаловского театра и их руководителя Павла Латушко. Я всё понял и решил не бодаться с дирекцией. И сейчас не буду кривить душой и говорить, что у меня есть претензии к театру. Наоборот. Я очень уважительно отношусь к Валентину Николаевичу Елизарьеву — и как к художнику, и как к человеку. У нас давно сложились хорошие творческие отношения. Для меня большая честь принимать участие в постановках его спектаклей. Я считаю, что Елизарьев — выдающаяся личность. Масштаб его творчества и сегодня оценен достойно, но не раз еще будет уточняться в будущем — большое видится на расстояньи. Когда я в Украине произношу вслух имя Елизарьева, всегда слышу в ответ искреннее восхищение. То, что Валентин Николаевич занимает позицию художественного руководителя Большого театра, — это самое правильное, что можно было сегодня сделать. Хотя представляю, что есть люди, которые после этих слов будут метать в меня копья и стрелы. Но я в своем мнении абсолютно уверен.
— Но я вот что хочу уточнить у вас, Вячеслав Иванович. Вокруг вашего скандального, политически мотивированного увольнения была еще какая-то бытовая грязь: мол, кто-то из коллег-дирижеров написал на вас донос в Администрацию президента... И именно из-за этого... И так далее. Вы можете об этом что-то сказать?
— Нет, я ни в коем случае не буду это комментировать. Считаю это низким, недостойным да и просто не имею права — как говорится, свечку не держал. Хочу сказать другое. Я не участвовал ни в какой политической борьбе, не состоял ни в какой партии. Я высказывал свою точку зрения как гражданин Республики Беларусь. У каждого человека есть позиция, а еще точнее — совесть. Я стараюсь всегда поступать по совести. Может быть, это не всегда правильно тактически и стратегически, но я не мог не высказать свое мнение по отношению к беззаконию, которое творится в нашей стране. Это вакханалия средневековья, по-другому не назовешь.
— Но, насколько я знаю, Елизарьев готов был с вами сотрудничать на любых условиях, ваша фамилия долго стояла в афише под многими спектаклями — вплоть до декабря прошлого года. Вы могли приезжать и дирижировать. И зарабатывать! Но отказались. Почему?
— Действительно, мы договорились с театром, что переходим на другие формы сотрудничества. Меня это вполне устраивало. Мы выпустили спектакль «Щелкунчик»...
— Но в это время на канале СТВ Белорусского телевидения вышла в эфир чудовищная «зарисовка», где вы были названы чуть ли не главным оппозиционером Большого театра. Кстати, при этом почему-то показывали фото маэстро Александра Анисимова — я это лично видела. Просто голова кругом, какая-то фантасмагория!..
— Я тут же позвонил в театр и попросил сделать опровержение. Театр... как бы точнее выразиться... ответил отказом.
— У меня впечатление, что вас всё время хотят столкнуть с маэстро Анисимовым. Почему?
— Я не буду это комментировать, можно?
— Но ваши деловые отношения сохранились? Вы здороваетесь при встрече?
— Я не видел Александра Михайловича очень давно. И телефонных разговоров у нас тоже давно не было. Продолжу лучше о Большом театре. Вскоре случился скандал с увольнением лучших музыкантов оркестра, а также дирижера Андрея Галанова и солиста оперы Ильи Сильчукова. А это, скажу вам, весомые, по-настоящему творческие фигуры, лидеры коллектива! Ну, вы знаете эту историю. Меня это очень возмутило, и я публично потребовал возвращения людей в театр, иначе, объявил, просто не смогу работать в Большом. В конце концов, есть разные формы наказания за проступки, тем более что мои коллеги не нарушили никакого закона. В общем, я написал письмо в администрацию театра и попросил, чтобы артистов и музыкантов вернули обратно на работу — на любых условиях. Ответ мне был следующий: мы больше не сможем приглашать вас на спектакли. Но я не отступал и еще раз обратился к дирекции с той же просьбой. Тогда получил в ответ расторжение договоренности о постановке оперы «Дикая охота короля Стаха».
— Вот так вы подрубили свой белорусский творческий сук...
— Да, на этом этапе наше сотрудничество с театром завершилось.
— Но, замечу, администрация Большого театра с некоторых пор совершенно не свободна в своих решениях. Да и сам министр культуры, кажется, тоже.
— Но в такой атмосфере я не могу заниматься творчеством. Хотя, повторюсь, мне очень нравилось работать с легендарным хореографом Валентином Елизарьевым. И, мне кажется, это взаимно. Я надеюсь на будущие спектакли — это моя мечта. Что касается общей ситуации, считаю, что все, кто выступил против насилия в нашей стране, это честные люди.
— Вы поддерживаете связь с уволенными коллегами?
— Насколько это возможно. Знаю, что они подали в суд, но проиграли. Кстати, во время слушания дела в зале суда зачитывались так называемые письма свидетелей. Я не буду называть их фамилии, в театре и так их знают поименно. Но свидетельства эти были очень похожи на стукачество. Поразительно, какие детали упоминались их авторами: мол, когда первая скрипка оркестра Регина Саркисова зачитывала свое обращение к залу, на нее был направлен свет прожектора — то есть еще не все уволены, остались осветители, которые им помогали!
— Некоторые упорно, как заклинание, твердят о том, что театр — не место для политики.
— Искусство никогда и нигде не было оторвано от общественно-политической жизни. Если обратимся к прошлому, то найдем этому массу подтверждений в любой области искусств — литературе, живописи и, конечно, в музыке. Давайте вспомним, как прореагировал Шаляпин на революцию 1905 года: он выходил перед спектаклем на авансцену и пел «Дубинушку». И зал ему подпевал! А ректор Санкт-Петербургской консерватории — знаменитый на весь мир композитор Римский-Корсаков — ушел со своего поста в знак протеста против отчисления студентов за участие в митингах.
— О, где такие ректоры в Беларуси? Их нет... Тем более в Белорусской академии музыки.
— Давайте вспомним Фридерика Шопена, который написал «Революционный этюд» после восстания 1830 года против царской России и вынужден был эмигрировать во Францию, чтобы больше никогда уже не вернуться на родину, в Польшу. Давайте вспомним Рихарда Вагнера, которого преследовало прусское правительство за его участие в революции 1848 года. Он тоже был вынужден скитаться по всей Европе. Я могу этот список продолжать очень долго...
— Потому что настоящее творчество всегда воспевает свободу совести и борьбу за независимость...
— А что тогда делать с творчеством великого Джузеппе Верди? Ведь власти не раз запрещали его свободолюбивые оперы, опасаясь забастовок и манифестаций в Италии! Так что искусство, талант не могут быть безучастными к политической жизни. И поэтому я полностью на стороне тех белорусских деятелей искусства, которые выражали протест против насилия. Нельзя отрешиться от жизни общества, делать вид, что ничего не происходит, когда открыто попирается закон и уничтожаются элементарные гражданские свободы.
Признаюсь, мне очень жаль, что я не участвую в работе над постановкой оперы «Дикая охота короля Стаха». По-моему, Владимир Короткевич, по повести которого создана опера, писал его не столько для своих современников, сколько для грядущих поколений. Это не просто классный детектив. Это талантливая аллегория о болезненном стремлении одного человека подчинить себе весь уклад окружающей его жизни, всех близких и дальних, а несогласных — жестоко карать вплоть до полного физического устранения. Всё это делал Дуботовк в своих владениях. Вот и сегодня «дикая охота» мчится по всем дорогам нашей Беларуси, выкорчевывая всё свободное, убирая всех честных и несогласных. Я вспоминаю первую постановку оперы в 1989 году, тогда я впервые увидел бело-красно-белые флаги — их приносили зрители и развешивали по залу.
— Ну, теперь на спектаклях в зрительном зале у нас порой стоит охрана...
— Я знаю... А бело-красно-белые розы для артистов запретили выносить на сцену еще при мне, еще осенью. Но в Одессе мне такие букеты дарят часто, украинцы поддерживают белорусов. Но, как написал мне в те незабываемые августовские дни режиссер-купаловец Николай Николаевич Пинигин: сейчас мы нашей стране не нужны, но мы обязательно будем нужны новой Беларуси. Я с этим и живу.